СКАЗКА О СЛАВНОМ, МОГУЧЕМ БОГАТЫРЕ ЕРУСЛАНЕ
ЛАЗАРЕВИЧЕ
В некотором государстве жил король Картаус,
и было у него на службе двенадцать богатырей. А самым сильным и главным из
двенадцати богатырей почитался князь по имени Лазарь Лазаревич. И сколько ни
старались другие богатыри, никто из них не мог на поединках победить молодого
Лазаря Лазаревича.
И вот исполнилось ему двадцать лет. Стали родители поговаривать:
— Приспело время сыну семьёй обзаводиться! Да и сам Лазарь Лазаревич жениться
был не прочь, только невесты выбрать никак не может: то отцу с матерью не по
нраву, то жениху не люба.
Так и шло время. И стал Лазарь Лазаревич проситься у
родителей:
— Отпустите меня в путь-дорогу. Хочу на белый свет поглядеть да и себя показать.
Родители перечить не стали. И вот распростился добрый молодец с отцом, с матерью
и уехал из Картаусова королевства. Долго ли, коротко, близко ли, далёко путь
продолжался, приехал Лазарь Лазаревич в иноземное королевство. А в том
королевстве весь народ в великой тоске-печали: убиваются-плачут все от мала до
велика. Спрашивает он:
— Какая у вас беда-невзгода? О чём весь народ тужит?
— Ох, добрый молодец, не знаешь ты нашего горя,— отвечают ему.— Повадился в наше
королевство морской змей летать и велел каждый день по человеку ему на съедение
посылать. А коли не послушаемся, грозится все наши деревни и города спалить —
головнёй покатить. Вот и сегодня провожали одну девицу, отвели на морской берег,
на съедение морскому чудовищу.
Богатырь не стал больше ни о чём спрашивать, пришпорил коня и поскакал на
морской берег.
В скором времени увидал он — сидит на берегу девица, горько
плачет. Подъехал к ней Лазарь Лазаревич:
—Здравствуй, девица-душа! Подняла девица голову, взглянула на него и промолвила:
— Уезжай-ка, добрый человек, отсюда поскорее. Выйдет сейчас из моря змей, меня
съест, и тебе живому не бывать.
— Не к лицу мне, девица-красавица, от змея убегать, а вот отдохнуть охота:
притомился в пути-дороге. Я вздремну, а ты, как только змей покажется тотчас же
разбуди меня.
Слез с коня, лёг на траву-мураву и уснул крепким богатырским
сном.
Много ли, мало прошло времени, вдруг взволновалось море, зашумело, поднялась
большая волна. То змей море всколыхнул. И принялась девица будить чужеземного
богатыря. А Лазарь Лазаревич не пробуждается.
В ту пору змей из воды вынырнул, выбрался на берег. Заплакала
девица горючими слезами, и упала. одна слеза богатырю на лицо. Он проснулся,
увидел змея.
Змей ухмыляется:
— Эко, как сегодня раздобрились: вместо одного человека двоих привели да ещё и
коня на прибавок!
— А не подавишься ли одним мной, поганое чудовище? — крикнул ему Лазарь
Лазаревич.
— Я и по трое таких зараз съедал. Вот с тебя и начну! — закричал змей и кинулся
на богатыря.
Началась у них смертная схватка, кровавый бой. Долго
бились-ратились. И стал Лазарь Лазаревич замечать, что притомился змей, слабеть
начал. Тут богатырь изловчился, кинулся на чудовище и с такой силой ударил его
булатным мечом, что напрочь отсек змею голову.
Подошёл потом к девице, а она чуть живая от страху. Окликнул
её. Девица обрадовалась:
— Ой, не чаяла я живой остаться и тебя живым, невредимым увидеть! Спасибо, что
избавил меня лютой смерти, и я прошу тебя, добрый молодец, не знаю, как по имени
звать-величать, поедем к моим родителям. Там батюшка наградит тебя!
— Награды мне никакой не надо, а к отцу-матери тебя отвезу.
Сперва девице помог сесть, а потом и сам сел на коня.
Приехали в город. Отец с матерью увидели из окна дочь — глазам не верят.
Выбежали встречать. Плачут и смеются от радости.
— Неужто лютый змей пощадил тебя, дитятко?! Или сегодня только отпустил ещё раз
повидаться с нами, погоревать?
— Вот кто избавил меня от лихой смерти,— отвечала девица и указала на Лазаря
Лазаревича.— Он убил проклятого змея.
Отец с матерью не знали, как и благодарить богатыря. Под руки
ввели его в белокаменные палаты, усадили за стол на самом почётном месте. На
стол наставили всяких кушаньев и питья разного. Ешь, пей, чего душа пожелает!
А после хлеба-соли отец стал спрашивать:
— Скажи, храбрый рыцарь, чем отблагодарить тебя?
Опустил добрый молодец буйну голову, помолчал, потом
посмотрел на родителей и на девицу-красавицу:
— Не прогневайтесь на меня за мои слова. Я есть князь из славного Картаусова
королевства. Зовут меня
Лазарь Лазаревич. Живу покуда холост, не женат. Ваша дочь-красавица мне по
сердцу пришлась, и если люб я ей, так благословите нас под венец идти. То была
бы для меня самая большая награда.
Услышала эти речи девица, потупилась, зарделась, как маков
цвет.
А отец сказал:
— Ты, любезный Лазарь Лазаревич, мне по душе, по нраву пришёлся, а дочь неволить
не стану и воли у неё не отнимаю. Как она сама скажет, так тому и быть. Не прими
моих слов за обиду. Ну, что скажешь, дочь милая?
Пуще прежнего зарумянилась красавица и тихонько промолвила:
— Уж коль пришла пора мне своё гнездо вить, так, видно, так тому и быть. Люб мне
Лазарь Лазаревич, избавитель мой.
— А невеста согласна, так мы с матерью и подавно перечить не станем,— сказал
отец.— За нашим благословением дело не станет.
И в скором времени принялись весёлым пирком да за свадебку.
Свадьбу сыграли, пир отпировали, а после свадьбы Лазарь
Лазаревич увёз молодую жену в своё королевство.
На исходе первого года родился у них сын. Назвали его
Ерусланом.
Рос Еруслан не по дням, а по часам, будто тесто на опаре
подымался. В три года был как десятилетний.
И стал он на царский двор побегивать, с боярскими детьми стал
в игры играть. А сила у него была непомерная, и он по младости да несмышлёности
шутил с боярскими детьми шутки нехорошие: схватит кого за руку — рука прочь,
кого за ногу схватит — ногу оторвёт.
Пришли бояре к королю Картаусу, жалуются:
— Мы в великой обиде. Сын Лазаря Лазаревича губит, калечит наших детей. В играх
удержу не знает, кому руку, кому ногу оторвал. Осуши наши слезы, государь!
Прикажи Еруслана Лазаревича в темницу посадить, либо пусть он уедет из нашего
королевства.
Приказал король Картаус позвать Лазаря Лазаревича и сказал
ему:— Приходили ко мне бояре, на твоего Еруслана жаловались. Обижает он, калечит
боярских детей. И я тебе велю: либо заключи своего сына в темницу, либо отправь
прочь из нашего королевства.
Выслушал Лазарь Лазаревич королевский приказ, опустил буйную
голову ниже могучих плеч и пошёл домой в большой печали.
— Что это, Лазарь Лазаревич, ты такой кручинный? — встретила его жена.— Или
какая беда-невзгода приключилась?
Рассказал Лазарь Лазаревич про королевский приказ и
промолвил:
— Это ли не беда-невзгода?
Горько жена заплакала. А Еруслан Лазаревич весь разговор
слышал, подошёл к родителям, учтиво поклонился
и говорит:
— Не гневайтесь на меня, батюшка и матушка, злого умысла я не держал, когда
играл с боярскими детьми, а вашей вины в том нету. И коли король Картаус
приказал мне уехать из королевства, так, видно, так тому и быть. Да вот ещё:
достать бы мне меч булатный по моей руке, доспехи ратные и коня.
— Да разве мало у нас коней в конюшне? — сказал Лазарь Лазаревич.— А мечей да
доспехов ратных полон оружейный покой, знай выбирай!
— Доспехи-то и меч я подберу в оружейном покое,— ответил Еруслан Лазаревич,— а
вот коня по мне у нас в конюшне не нашлось. Всех до одного испытал. Выведут
конюхи какого, брошу на холку руку — сразу на коленки упадёт. На таких мне не
ездить.
— Ну, тогда ступай в заповедные луга. Там Фрол-табунщик стережёт моих коней.
Кони в табунах необъезженные, там и выберешь коня по себе,— проговорил Лазарь
Лазаревич.
И стали собирать, снаряжать Еруслана Лазаревича. Подобрал он
доспехи богатырские, по руке себе разыскал булатный меч и копьё долгомерное,
взял седельце черкасское, потничек, войлочек, уздечку наборную да плётку
ремённую. Простился с отцом, с матерью и отправился в путь-дорогу.
Вышел из города и шёл долго ли, коротко ли, близко ли, далёко
ли и пришёл на заповедные луга. По лугам дорога проторена. В ширину та дорога —
коню не перескочить. «Кто же по этой дороге ездит? — подумал Еруслан Лазаревич.—
Дай-ка сяду на обочину, подожду». Много ли, мало времени просидел и увидал:
бежит
по дороге табун коней. Тот табун только что пробежал, а за ним другой, больше
прежнего, скачет. И вслед табунщик едет. Сровнялся он с Ерусланом Лазаревичем и
заговорил:
— Здравствуй, Еруслан Лазаревич! Чего тут сидишь? Кого ожидаешь?
— А ты кто такой? И почему знаешь, как меня зовут?
— Да как мне тебя не знать! Ведь я служу табунщиком у твоего родителя Лазаря
Лазаревича. Обрадовался Еруслан Лазаревич:
— Меня батюшка натакал идти в заповедные луга коня выбрать. У нас на конюшне все
конишки не ражие. Которому брошу руку на холку, тот и упадёт на коленки. Тем
коням не носить меня. Пособи мне, Фролушка, коня достать, век твоё добро помнить
буду.
— Не тужи, Еруслан Лазаревич, дело обойдётся. Есть у меня конь на примете. Конь
богатырский. Когда воду пьёт, на озере волны будто в бурю вздымаются, с деревьев
листья осыпаются. Только не знаю, сможешь ли ты его поймать? Если поймаешь да
сумеешь удержать, конь тебе покорится, почует наездника. Вот он — впереди
первого табуна с водопоя бежит, гляди!
Промчался табун мимо, а табунщик говорит;
— Пойдём к озеру, я покажу, где конь воду пьёт, а ты завтра с утра садись там в
засаду и жди.
Наутро притаился Еруслан Лазаревич и стал ждать.
Слышит: задрожала земля, послышался конский топ всё ближе и
ближе... И вот проскакал мимо к водопою первый табун. Всех впереди — конь-огонь:
глазами искры мечет, из ноздрей пламя, из ушей дым кудреват подымается. Забрёл
по колено в воду и стал пить.
В озере волны поднялись, на берегу с деревьев листья
посыпались.
Напился конь и только выскочил на берег, как Еруслан Лазаревич ухватил его
правой рукой за гриву, а в левой уздечку держит. Взвился конь и так ударил
копытами, что земля задрожала, но вырваться из рук богатыря не мог и
утихомирился, почуял настоящего хозяина.
— Вот эдак-то лучше, Орош Вещий! — Взнуздал его, взял повод в руки, отвёл туда,
где седло да доспехи лежали.
Оседлал Еруслан Ороша Вещего, надел на себя доспехи ратные. В
это время подъехал к водопою Фрол-пастух:
— Вижу: покорился тебе конь! Сумел совладать.
— Спасибо, Фролушка! Сослужил ты мне службу. Век буду помнить!
На том они и распростились. Видел табунщик, как добрый
молодец на коня садился, а не успел заметить, как он из глаз скрылся, только
пыль столбом завилась, будто его и не было.
Ехал Еруслан Лазаревич день ли, два ли и выехал на широкое
поле. Смотрит: что такое? Всё поле усеяно мёртвыми телами. Лежит на том поле
рать-сила побитая. Громко вскричал Еруслан Лазаревич:
— Есть ли жив хоть один человек?
Отозвался голос;
— Только я один и остался жив из всего нашего войска!
Подъехал Еруслан и спрашивает:
— Скажи, кто побил, повоевал ваше войско?
— Иван, русский богатырь,— отвечает раненый воин.
— А где теперь Иван, русский богатырь?
— Поезжай наполдень, может, его и настигнешь. Он уехал биться с другим нашим
войском.
Еруслан Лазаревич повернул коня и поехал. Ехал долго ли,
коротко ли и выехал на большое поле — широкое раздолье. И на этом поле лежит
побитая рать-сила.
Снова богатырь крикнул громким голосом:
— Коли есть тут кто живой, откликнись!
Приподнялся один человек:
— Чего тебе надо, витязь? Я только один жив я остался из всего нашего войска.
— Чья эта побитая рать и кто вас повоевал?
— Лежит тут войско Феодула Змеулановича. А побил, повоевал нас Иван, русский
богатырь.
— А где он сейчас, Иван, русский богатырь?
— Да вот видишь поскоки коня богатырского: целые холмы земли из-под копыт мечет.
Держись этой ископыти, и коли конь у тебя резвый, настигнешь его.
Поблагодарил Еруслан Лазаревич воина и поехал вокруг поля в
ту сторону, куда вела ископыть. Ехал он и день, и два с утренней зари до
вечерней и на третий день увидал на зелёном лугу шатёр белополотняный. Возле
шатра богатырский конь пшеницу ест. Еруслан Лазаревич расседлал, разнуздал
своего коня и пустил на волю. Орош Вещий тотчас подошёл к пшенице и тоже
принялся есть.
Вошёл Еруслан Лазаревич в шатёр и видит: спит в шатре крепким
сном Иван, русский богатырь. Ухватился было Еруслан за меч, да подумал: «Нет, не
честь мне, а бесчестье на сонного руку подымать, а вот самому с дороги отдохнуть
надобно». Подумал так и сам повалился спать.
Первым проснулся Иван, русский богатырь. Проснулся и увидел
незваного гостя. Стал его будить:
— Встань-проснись, пробудись, добрый молодец!
Еруслан Лазаревич поднялся, а Иван, русский богатырь,
говорит:
— Хоть и лёг ты спать у меня в шатре незваный, непрошеный, да ведь постоя с
собой не возят. По нашему русскому обычаю, коли гость гостит да не пакостит,
такому гостю всегда честь и место. А ты, как видно, худых мыслей не держишь.
Садись со мной хлеба-соли отведать да рассказывай, кто ты есть таков? Чьих
родов, каких городов, как звать-величать тебя?
— Я из славного королевства Картаусова. Зовут меня Еруслан Лазаревич. О тебе,
Иван, русский богатырь, слышал много и захотелось с тобой свидеться. Гнал по
твоему следу много дней, видал побитые тобой рати Феодула Змеулановича. Мнил я
себя самым сильным богатырём, а теперь и без поединка вижу — ты сильнее меня.
Будь мне названым старшим братом!
Побратались Иван, русский богатырь, и Еруслан Лазаревич,
выпили по чарке зелена вина, поели дорожных припасов и стали беседу продолжать.
Спрашивает Еруслан Лазаревич:
— Скажи, брат названый, почему ты бьёшься-ратишься с королём Феодулом
Змеулановичем? Чего ради извёл у него столько войска?
— Да как же, любезный Еруслан Лазаревич, мне было не биться, не ратиться?
Полюбили мы друг друга с красной девицей-душой, дочерью Феодула Змеулановича, и
приехал я в его королевство честь по чести, по доброму делу, по сватовству. А
Феодул Змеуланович нанёс чести великую поруху, стал браниться, кричать:
«Знать-де его, прощалыгу, не знаю, ведать не ведаю и на глаза не пущу! Скоро на
ваше царство войной пойду, всю Русь повоюю, а русских богатырей в полон возьму».
И послал мне навстречу войско. Напало на меня войско, а ведь известное дело: кто
меч первый поднял — от меча и погибнет. И побил, повоевал я Змеуланову рать, а
он вслед другую послал. И ты сам ведаешь, что с ней сталось. Вот и надумал я
сказать ему: «Совсем напрасно ты, Феодул Змеулановпч, на свою силу понадеялся!
Хвастал, что Русь повоюешь, богатырей русских полонишь. А вышло не по-твоему.
Так не лучше ли нам замириться подобру-поздорову? Отдай своей волей дочь за
меня, а не то силой возьму». Поедем со мной, Еруслан Лазаревич, мой названый
брат, к стольному городу короля Феодула Змеулановича. Коль станем свадьбу
играть, так на свадьбе попируешь.
Снарядились богатыри и поехали. Подъехали к городу на
полпоприща, и затрубил Иван, русский богатырь, в боевой рог.(Поприще —длина пути
около 20 вёрст).
Прискакал вершник из пригородной заставы к королю (Вершник —
посыльный, верховой):
— Иван, русский богатырь, всего на полпоприща от города стоит. А с ним приехал
какой-то чужестранный богатырь!
Всполошился Феодул Змеуланович:
— Ох, беда какая! Он один две рати побил, а теперь, коли их двое, всё наше
королевство в разор разорят!
Потом мало-помалу опомнился, слез с тёплой лежанки, корону
надел, приосанился:
— Эй, слуги! Зовите скорее королеву, пойдём с хлебом-солью встречать, авось
замиримся.— Послал своих князей да бояр: — Ступайте на заставу, ведите Ивана,
русского богатыря, в город, а мы с королевой у ворот
встретим. С почестями да с хлебом-солью встретили названых братьев.
— Что между нами было, то прошло, пусть быльём порастёт,— сказал король,— а мы с
королевой рады-радёхоньки честь по чести гостей принять.
Раздёрнули во дворце столы, и пошёл пир горой. А в скором
времени и свадьбу принялись играть.
На свадебном пиру Еруслан Лазаревич улучил время и спросил
невесту Ивана, русского богатыря:
— Прекрасная королевна, есть ли на свете кто красивее тебя?
Смутилась королевна от этих слов:
— Про меня идёт слава, что я красивая, но вот, слышно, за тридевять земель, в
тридесятом государстве живут три сестры, так младшая из трёх сестёр краше меня.
— А не слыхала ли ты, кто, кроме Ивана, русского богатыря, твоего супруга,
сильнее меня?
— Про тебя и про твою силу и храбрость, Еруслан Лазаревич, тоже катится слава по
всей земле. А вот
слух идёт, что в славном Индийском царстве стоит на заставе тридцать лет
богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка (Епанча — старинный длинный,
широкий плащ, накидка. Сарацинская—восточная, азиатская (старинное слово).
Говорят, он богатырь из богатырей, а который из вас двоих сильнее, про то
сказать не могу, да и никто не может, покуда вы силами не померяетесь.
Поблагодарил он красавицу королевну, и на том их беседа
окончилась. А когда свадебный пир отпировали, стал Еруслан Лазаревич прощаться
со своим названым братом Иваном, русским богатырём, и его молодой женой. Они его
уговаривают:
— Погостил бы ещё хоть сколько-нибудь дней!
— Нет, спасибо! Я и так у вас загостился, мой Орош Вещий отдохнул, и пора путь
продолжать.
Оседлал коня, надел богатырские доспехи и поехал за тридевять
земель, в тридесятое государство.
Едет Еруслан день с утра до вечера, красна солнышка до
закату. И так много дней путь-дорога продолжалась. Приехал в тридесятое
государство, где жили красавицы сестры. Коня привязал к точёному столбу, к
золочёному кольцу, задал корму, а сам поднялся на резное крыльцо:
стук-стук-стук!
Двери открыла девушка-покоевка, спрашивает:
— Кто ты есть таков? По какому делу пожаловал? Как про тебя сказать?
— Скажи: приехал-де витязь из славного Картаусова королевства. А зовут меня
Еруслан Лазаревич. Надо мне трёх прекрасных сестёр повидать.
Убежала сенная девушка, и, не мешкая, вышли к нему три
сестры, одна другой краше:
— Милости просим, добрый молодец. Пожалуйте в покои!
Перво-наперво усадили гостя за стол, наставили перед ним
всяких кушаньев и напитков. Напоили, накормили.
Встал Еруслан Лазаревич из-за стола, учтиво трём девицам
поклонился:
— За угощенье спасибо! Теперь сам вижу: не зря молва по всему белому свету
катится, что никого нет краше вас да приветливее!
Сестры при этих словах глаза опустили, зарделись,
зарумянились, потом взглянули друг на друга и ответили гостю:
— Спасибо на ласковом слове, любезный Еруслан Лазаревич! Но только напрасно
считают нас первыми красавицами. Вот в Вахрамеевом царстве царевна, дочь царя
Вахрамея, та настоящая красавица. Всем Марфа Вахрамеевна взяла. И ростом, и
дородством, и угожеством. Глаза у неё с поволокою, брови чёрные, соболиные,
идёт, как лебёдушка плывёт! Вот уж она из красавиц красавица.
— Про мудрость вашу тоже идёт молва. И вот ещё хочу спросить вас, прекрасные
сестрицы, не слыхали ли вы, кто самый сильный богатырь на свете?
— Слухом земля полнится,— они отвечают.— Идёт слава про Ивана, русского
богатыря. Говорят о нём, что он самый сильный и храбрый.
— Ивана, русского богатыря, я и сам хорошо знаю. Он мне названый старший брат.
— И о твоей силе да храбрости, наш гость дорогой,— продолжали девицы,— молва
докатилась до нас раньше, чем ты сам сюда пожаловал. Да вот ещё много говорят о
сильном богатыре Ивашке Белой епанче, Сарацинской шапке. Он стоит тридцать лет
на заставе в славном Индийском царстве. Ну, а видеть нам его не приходилось.
Побеседовал с прекрасными сестрами Еруслан Лазаревич,
поблагодарил их за хлеб, за соль и распрощался.
Выехал из города и призадумался: «Много времени я странствую
и не знаю, что дома творится. Надо домой попасть, отца с матерью проведать. И
заодно попрошу благословения жениться. После поеду в Вахрамеево царство да стану
сватать Марфу Вахрамеевну».
Поворотил Ороша Вещего и поехал в Картаусово королевство.
...Едет Еруслан Лазаревич и едет: день да ночь— сутки прочь.
Как Орош Вещий отощает, тогда расседлает, разнуздает коня, покормит и сам
отдохнёт, а потом с новыми силами путь продолжает. И вот наконец стал к родным
местам подъезжать. В нетерпении коня понукает и скоро увидал вдали стольный
город Картаусова королевства. Въехал на пригорок, смотрит и глазам не верит.
Вокруг города чьих-то войск видимо-невидимо. Город со всех
сторон войсками окружён. Конники скачут на борзых конях, а пешие к городским
воротам подступают. «Что тут деется?» —подумал он. Только успел с холма
спуститься, встретился ему Фрол-табунщик. Прочь от стольного города уезжает.
— Здравствуй, Фролушка!
Табунщик остановил коня, узнал Еруслана Лазаревича,
поздоровался.
— Не знаешь ли ты, — спрашивает богатырь,— чья это рать-сила столь великая к
нашему городу подступает?
— Ох, Еруслан Лазаревич! Поехал я из заповедных лугов в город на подворье к
твоему родителю, князю Лазарю Лазаревичу, да чуть было в полон не угодил.
Спасибо, конь выручил, ускакал я от неприятелей, и вот гоню прочь от города
обратно в заповедные луга. Такая ли то беда-напасть приключилась. Подступил,
вишь, к нашему стольному городу князь Данила Белый с несметными полками конного
и пешего войска, а у нашего короля Картауса богатырей, кроме князя Лазаря
Лазаревича, в городе нет никого. Кто куда разъехались. Заперлись король с
боярами, да горожане за городскими стенами отсиживаются. Ни в город, ни из
города проезда нет, и грозится Данила Белый всё королевство разорить.
Видит Еруслан Лазаревич: оборонять королевство некому. Да и
войска у Данилы Белого нагнано тьма-тьмущая. Разгорелось сердце молодецкое,
раззудилось плечо богатырское: хлестнул он плетью Ороша Вещего и поскакал к
городу.
Увидали неприятели — скачет прямо на них богатырь.
Переполошились, загалдели:
— Богатырь едет Картаусу на подмогу! Сам князь Данила Белый повёл конников
навстречу и кричит:
— Живым его берите, ребятушки!
А Еруслан Лазаревич разогнал коня и как вихрь налетел на
Данилиных конников. Рубит мечом и колет копьём направо и налево, а Орош Вещий
грудью коней валит, всадников поверженных копытами топчет. И скоро всё поле
усеялось телами. Остальные конники, кто успел, разбежались.
В ту пору увидал Еруслан Лазаревич самого Данилу Белого,
нагнал его, ударил тупым концом копья долгомерного и вышиб из седла... Ступил
ему на грудь Орош Вещий. Взмолился князь Данила:
— Оставь меня в живых, храбрый, могучий богатырь! Клятву даю, что ни один мой
воин не переступит веки-повеки границы Картаусова королевства! Детям и внукам
своим закажу не воевать с вашим королевством.
— Будь по-твоему,— сказал Еруслан Лазаревич,—но если когда-нибудь клятву
нарушишь, тогда пощады
не будет!
— Век твоё великодушие буду помнить и клятвы моей не нарушу! — сказал Данила
Белый, поднялся на ноги, тотчас приказал снять осаду и повёл свои войска прочь
от Картаусова королевства. В городе все увидели: уходят вражеские войска. И
вдруг закричали:
— Да ведь это Еруслан Лазаревич, сынок князя Лазаря Лазаревича! Весть эта скоро
дошла до Лазаря Лазаревича и до самого короля. Отец с матерью и король Картаус с
ближними боярами вышли из главных ворот и с великими почестями встретили
Еруслана Лазаревича. Мать от радости плакала и обнимала сына. Король Картаус
прослезился и проговорил:
— Не знаю, чем отблагодарить тебя, Еруслан Лазаревич, за то, что спас ты нас
всех и наш стольный город. А за старое, за давнее обиды на меня не держи. То
дело прошлое. А теперь гостя желанного надо кормить, поить! Выкатите бочки с
вином да с медами стоялыми! — король приказал.— Пусть сегодня все угощаются и
прославляют силу и удаль славного могучего богатыря Еруслана Лазаревича!
Три дня тот пир продолжался. А на четвёртый день Еруслан
Лазаревич поблагодарил короля Картауса за угощение, низко отцу с матерью
поклонился и сказал:
— Долго мы были в разлуке. Много разных земель и городов я повидал, а всё равно
не усидеть мне дома. Охота ещё на белый свет поглядеть и себя показать.
Отпустите меня, любезные батюшка и матушка! А если доведётся встретить суженую,
дайте родительское благословение!
Отец с матерью прекословить не стали. Благословили сына и
начали собирать в путь-дорогу.
— Не удержишь такого сокола в родительском доме. Сам был молодой, по себе знаю!
— сказал Лазарь Лазаревич.— Пусть поездит, потешится!
Оседлал Еруслан Лазаревич своего Ороша Вещего, надел на себя
доспехи богатырские, распрощался с домашними и поехал.
Выехал из своего города и подумал: «Сперва я поеду в славное
Индийское царство, погляжу, что за богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская
шапка. А оттуда в Вахрамеево царство заеду. Охота повидать Марфу Вахрамеевну».
Ехал Еруслан долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли, стал
подъезжать к славному Индийскому царству. Смотрит: впереди застава, а возле
заставы спит-лежит богатырь. «По всему видать, это и есть богатырь Ивашка Белая
епанча, Сарацинская шапка»,— подумал Еруслан Лазаревич. Подъехал совсем близко,
а богатырь и ухом не ведёт, спит, похрапывает.
Перегнулся Еруслан с седла и крепко стегнул его ремённой
плетью:
— Этак ли на заставе стоят, царство охраняют? Тут кто хочешь пройдёт, проедет, а
ты спишь, прохлаждаешься!
Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка вскочил на ноги и
сердито закричал:
— Кто ты есть таков? — за палицу схватился.— Мимо меня вот уж скоро тридцать лет
тому, как зверь не прорыскивал, птица не пролетала и ни один человек не
проезжал! А ты вздумал со мной шутить шутки нехорошие, плетью бить осмелился! Я
ведь тебя на ладонь положу, а другой прихлопну, и останется от тебя мокрое
место! Поедем-ка в поле, я тебя проучу!
Оседлал коня, надел доспехи, и поехали они в чистое поле в
смертную игру играть, силой мериться.
И только первый раз съехались, как ударил Еруслан Лазаревич
противника тупым концом копья, сразу и вышиб из седла. А Орош Вещий ступил ногой
на грудь. По-иному заговорил Ивашка Белая епанча. Сарацинская шапка:
— Не предавай меня смерти, славный могучий богатырь! Сам теперь вижу: сила у
меня против твоей половинная и того меньше. Да и годы мои уходят, а ты ещё
только матереть начинаешь. Давай лучше побратаемся. Будь ты мне старшим братом
названым!
— В смерти твоей мне корысти нету,— отвечал Еруслан Лазаревич,— ну а славу про
тебя напрасно распустили. Богатырь ты не ражий. Вставай!
И отвёл прочь Ороша Вещего. Поднялся Ивашка Белая епанча,
Сарацинская шапка, поклонился названому брату в пояс и сказал:
— Заезжай-ка в славное Индийское царство! Для тебя путь туда открытый. Погости у
нашего царя!
Еруслан Лазаревич повернул коня, поехал прямо в стольный
город и в скором времени въехал на царский двор. Расседлал, разнуздал Ороша
Вещего, привязал у столба точёного за золочёное кольцо.
Царь сидел у окошка и увидал, как приехал во двор
чужестранный витязь. Вышел на резное крыльцо, встретил богатыря приветливо,
ласково и повёл речь так:
— Добро пожаловать, любезный гость, не взыщи, не знаю, как тебя звать-величать!
Чьих будешь родов, из
какого государства? Богатырь учтиво поздоровался и ответил:
— Я из славного Картаусова королевства, сын князя Лазаря Лазаревича, а зовут
меня Еруслан Лазаревич.
С этими словами поднялся на крыльцо. Царь повёл его в покои,
накормил, напоил, про дорогу расспросил,
а потом говорит:
— Вот как славно, что навестил меня. Мы каждому хорошему гостю рады, а такому
богатырю, каков ты есть, у меня во дворце честь и место! А теперь с дороги
небось отдохнуть охота. Эй, кто там есть! — хлопнул царь в ладони.
Прибежал на зов слуга.
— Отведи гостя в опочивальню и приготовь всё так, чтобы в обиде не остался!
Погостил Еруслан Лазаревич у индийского царя, поблагодарил за
угощение и поехал путь продолжать. Едет и думает: «Узнал, каков есть
прославленный богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка, повидался и с
ласковым, хлебосольным царём славного Индийского царства, а теперь поеду в
Вахрамеево царство. Всё равно нет мне и не будет покоя, покуда своими глазами не
увижу Марфу Вахрамеевну».
Едет Еруслан путём-дорогой день, другой и третий.
До Вахрамеева царства осталось рукой подать: какой-нибудь
день езды. В ту пору повстречался ему странник, калика перехожая. Снял странник
колпак земли греческой, поклонился богатырю:
— Здрав буди, Еруслан Лазаревич! Удивился богатырь, спрашивает:
— Кто ты есть таков? Видно, знаешь меня, коли по имени называешь!
— Я — калика перехожая. Странствую по всем землям, по всем городам. Бывал в
Картаусовом королевстве, захаживал к твоим родителям, много раз тебя видел.
Проходил вот я недавно мимо Картаусова королевства и несу вести нерадостные,
печальные.
Богатырь с коня соскочил, от нетерпения ухватил странника за
плечо:
— Скорее говори, что творится у нас в королевстве! Видал ли батюшку с матушкой?
Живы ли, здоровы ли они?
— Погоди, Еруслан Лазаревич, не тряси меня! Эдак и руку оторвёшь! Дома у вас
беда стряслась. Князь Данила Белый улучил время и напал врасплох с несметным
войском. Много народу побил-порешил, а больше того в полон угнал. Стольный город
сжёг дотла, разорил, камня на камне не оставил. Короля Картауса, твоего родителя
Лазаря Лазаревича да кое-кого из ближних бояр живыми захватил, выколол им глаза.
Увёз незрячих в своё княжество, в темницу заточил. Там они и поныне томятся.
Выслушал Еруслан Лазаревич всё, что рассказал странник,
опустил голову и промолвил:
— Эх, совсем напрасно я тогда Данилу Белого в живых оставил! Землю он ел, клялся
не воевать с королевством Картауса, я и поверил! А он вон чего натворил!
Отплатил за мою доброту. Ну, погоди, рассчитаюсь с тобой! Теперь пощады не
будет!
С этими словами вскочил на коня, простился с каликой
перехожей и помчался в княжество Данилы Белого.
Приехал, разыскал темницу, где сидели родители, король Картаус и ближние бояре.
Стражу раскидал, расшвырял, замок сорвал и прямо с порога крикнул:
— Здравствуйте, свет-сердечные родители: матушка и батюшка! Здравствуй, ваше
величество, король Картаус, и вы, бояре ближние!
Слышит в ответ:
— Голос твой слышим, а кто говорит, не видим! Незрячие мы, тёмные! Тут
заговорила мать богатыря:
— Хоть и не вижу я тебя, а по голосу узнала и сердце чует — это же сын дорогой
наш, Еруслан Лазаревич!
— А ведь и правда он,— промолвил Лазарь Лазаревич.— Вот, сын любезный, сколь
великое, тяжкое горе нас постигло. Всё потеряли и даже свету белого не видим. Ну
да не об этом сейчас речь. За горами, за морями, близко ли, далёко ли, сам там
не бывал, а от верных людей слыхал, есть царство, и правит тем царством
Огненный щит, Пламенное копие. Есть в этом царстве колодец с живой водой.
Сослужи ты службу:
съезди к Огненному щиту, Пламенному копию, привези живой воды, спрысни наши
раны, и мы прозреем.
— Съездить-то я съезжу к Огненному щиту. Пламенному копию,— отвечал богатырь,—
но сперва надо Данилу Белого разыскать.
С теми словами вышел добрый молодец из темницы.
А в ту пору, покуда Еруслан Лазаревич с пленниками разговаривал, прибежал к
Даниле Белому тюремный стражник:
— Беда, князь! Какой-то чужестранный богатырь всю стражу на тюремном дворе
побил! Только я один
живой остался.
— Не иначе, как это сын Лазаря Лазаревича,— сказал Данила Белый.— Скорее подымай
тревогу, собирай
войска, какие есть в городе! А про себя подумал: «В темнице-то его легче всего
одолеть». Скоро-наскоро надел боевые доспехи, вскочил на коня и повёл своё
войско.
А Еруслан Лазаревич тем временем выехал из тюремного двора на
площадь и увидал княжеское войско. Будто коршун на цыплят, ринулся он на дружину
Данилы Белого. Кого мечом достанет — до седельной подушки развалит, а кого
копьём из седла вышибает. Орош Вещий грудью вражьих коней опрокидывает,
копытами ратников топчет. И скоро побил, повоевал Еруслан всё это войско.
Осталось в живых дружинников
вовсе мало, и те кинулись наутёк. Тут и приметил Еруслан Лазаревич скачущего
прочь Данилу Белого.
— Тебя-то мне и надо! — крикнул он, пришпорил коня и помчался вслед за
князем-захватчиком.
И сколько тот своего коня ни нахлёстывал, Орош Вещий скоро
настиг его.
Еруслан Лазаревич вышиб Данилу Белого из седла и отсек ему
голову:
— Худую траву из поля вон! — поворотил коня, приехал в темницу.— Выходите все на
волю, перебирайтесь покуда во дворец Данилы Белого!..
Затем говорит королю Картаусу:
— Здешнее княжество придётся приписать к нашему королевству. А ты становись на
престол Данилы Белого, и живите в этом городе, покуда не привезу живой воды.
Наш-то стольный город всё равно разрушен, когда ещё застроится,— и поехал в
царство Огненного щита, Пламенного копия.
Ехал Еруслан, ехал, и раскинулось перед ним широкое поле. А
на том поле лежит побитая рать-сила. Зычным голосом крикнул богатырь:
— Эй, есть ли на этом поле хоть один жив человек?
— А чего тебе надобно? — отозвался один воин.
— Скажи, кто побил это войско большое?
— Всю нашу рать-силу побил Росланей-богатырь.
— А где он сам, Росланей-богатырь?
— Проедешь недалеко, увидишь другое поле с побитым войском. Он там лежит убитый.
Миновал богатырь побитое войско, проехал недалеко и наехал на
другое поле, которое тоже всё было усеяно телами. «Это побоище много больше
первого»,
— подумал он и вдруг увидал большой холм. Подъехал ближе и диву дался — то
оказался не холм, а громадная, как сенная копна, голова лежит. Крикнул:
— Есть ли кто живой?
Никто не отозвался. Крикнул ещё раз — опять ответа нет. И
только когда третий раз закричал, открыла голова глаза, зевнула и проговорила:
— Ты кто такой? И чего тебе надо?
— Я из славного Картаусова королевства. Зовут меня Еруслан Лазаревич. Хочу
узнать, чья эта побитая рать-сила? И где могучий богатырь Росланей? •
— Богатырь Росланей я и есть,— голова отвечает,— а войска, что лежат на первом и
на этом поле, привёл Царь Огненный щит. Пламенное копие. Вёл он свои дружины
против меня, и я их побил, повоевал, да вот и сам, как видишь, лежу побитый.
— Как же это случилось? Ты обе рати побил-порешил и сам пал порубленный?
— Много лет тому назад, когда я был ещё совсем малый,— заговорила голова,— царь
Огненный щит, Пламенное копие с большим войском напал врасплох на наше царство.
А царём у нас был тогда мой отец. Собрал он наскоро небольшую дружину и вышел
навстречу. Закипела битва, кровавый бой. У Огненного щита, Пламенного копия
войска было много больше, и он победил. Много наших воинов погибло. Моего отца
полонили, и царь Огненный щит, Пламенное копие убил его.
А когда я вырос и стал сильным богатырём, надумал отомстить
Огненному щиту, Пламенному копию. Проведала об этом волшебница, что жила в нашем
царстве, и говорит мне: «Царь Огненный щит. Пламенное копие очень сильный
богатырь да к тому же волшебник, и победить его ты сможешь, если достанешь
меч-кладенец. На море-океане, на острове Буяне, на высокой горе под старым дубом
есть пещера. В той пещере и замурован ещё в давние времена волшебный
меч-кладенец. Только с этим мечом и можно победить Огненного
щита, Пламенного копия». Немало трудов положил я и долго странствовал, но
волшебный меч-кладенец достал и поехал в царство Огненного щита. Пламенного
копия. Он послал против меня рать-силу, А когда я это войско побил-повоевал, он
собрал ещё рать-силу, больше первой, и сам повёл мне навстречу. Сошлись мы вот
на этом самом поле. Стал я их бить, как траву косить, а которых конь топчет.
И в скором времени мало кто из них жив остался. А сам Огненный щит, Пламенное
копие подскакал ко мне, кричит: «Сейчас тебя смерти предам!» Я размахнулся,
ударил его своим волшебным мечом, и он тотчас с коня повалился. Тут слуги его
вскричали: «Вот как славно Росланей-богатырь угостил его своим мечом. Ну-ка, дай
ему ещё разик! Тогда и поминки по нему можно править!» Ударил я другой раз.
Только меч его задел, как тут же со
страшной силой отскочил и мне голову отрубил, а Огненный щит, Пламенное копие
сразу ожил как ни в чём не бывало. В это самое время подоспел мой названный
брат. Схватил он меч-кладенец и сунул мне под голову. Потом Огненный щит,
Пламенное копие много раз посылал своих богатырей и сам приезжал, но никому не
удалось, вытащить меч-кладенец из-под головы, как ни старались. Он и сейчас вот
тут подо мной.— На том голова Росланея окончила свой рассказ и спросила: — А ты
по какому делу заехал сюда и куда
путь держишь?
Еруслан Лазаревич рассказал, зачем он едет в царство
Огненного щита, Пламенного копия.
— Это похвально, Еруслан Лазаревич, что ты своих близких в горе-беде не покинул,
выручил, а теперь поехал живую воду для них доставать. Но скажу тебе: напрасно
ты туда поедешь. Ты ещё не знаешь, каков есть этот злодей Огненный щит,
Пламенное копие. По-доброму, по-хорошему у него зимой льду не выпросишь.
Разве он даст живую воду? И силой тоже ты у него ничего не добьёшься, потому что
ни стрела, ни копьё, ни меч его не берут. Он тебя десять раз успеет убить, пока
ты замахиваешься. А вот лучше послушай, что я тебе стану рассказывать,
хорошенько запомни и, коли послушаешься, одолеешь его.
Еруслан Лазаревич выслушал всё, что ему наказывала Росланеева
голова, поблагодарил и на прощание сказал:
— Как только достану живую воду, приеду к тебе и приращу голову к телу...
После этого сел на своего Ороша Вещего и поспешил в царство
Огненного щита, Пламенного копия. Стал подъезжать к городу.
Огненный щит. Пламенное копие увидал богатыря, выехал
навстречу и издалека стал огненные стрелы метать.
— Воротись, а то сожгу тебя! — закричал. Еруслан Лазаревич снял шлем, помахал и
крикнул:
— Приехал к тебе не биться, не ратиться, а по доброму делу!
— Кто ты таков? И чего тебе надо? Говори!
— Я из славного Картаусова королевства. Зовут меня Еруслан Лазаревич. О твоей
силе и славе молва по всей земле идёт, и я хочу к тебе на службу поступить!
Отвечает Огненный щит, Пламенное копие:
— Если сумеешь с моими двенадцатью богатырями достать меч из-под Росланеевой
головы, тогда возьму
на службу, а не достанешь, пеняй на себя! Не быть тебе живому!
— Слушай, Огненный щит, Пламенное копие, обойдусь я и без твоих богатырей! Один
управлюсь, достану меч!
Подъехал Огненный щит, Пламеное копие поближе и говорит:
— Поезжай скорее, привези меч, тогда будешь у меня старшим над богатырями!
Еруслан Лазаревич поворотил коня. Когда приехал на поле
брани, голова Росланея увидала его издали:
— Ну, как? Видал Огненного щита, Пламенного копия?
— Всё сделал как, как ты говорил. Приехал за мечом-кладенцом.
Голова откатилась в сторону:
— Бери меч, но помни: ударь только один раз! Еруслан Лазаревич поднял меч, сел
на Ороша Вещего и уехал.
Огненный щит, Пламенное копие, как только дозорный известил,
выехал навстречу и спрашивает:
— Достал меч-кладенец?
— Вот он,— поднял меч Еруслан Лазаревич, подскакал к Огненному щиту, Пламенному
копию и — раз! —
ударил его изо всей силы.
Огненный щит, Пламенное копие как подкошенный упал с коня.
— Бей его ещё раз! — закричали слуги Огненного щита, Пламенного копия.
— Не в обычае у добрых молодцев дважды меч подымать. Хватит и одного раза! —
крикнул в ответ Еруслан Лазаревич.
Тогда все двенадцать богатырей Огненного щита,
Пламенного копия напали на Еруслана с криком:
— Бей его! Изрубим на мелкие куски, добудем меч-кладенец и оживим Огненного
щита, Пламенного копия!
Да не тут-то было! Всех их побил-повоевал Еруслан Лазаревич.
Затем разыскал заветный колодец, запасся живой водой. Сам немного выпил и Орошу
Вещему дал. И сразу всю усталость с них как рукой сняло.
Не успел выехать на поле брани, как голова Росланея тотчас его увидала и
заговорила:
— Коли воротился, должно, одолел Огненного щита, Пламенного копия, моего
супостата! А живую воду нашёл?
— Привёз,— отвечает Еруслан Лазаревич,— сейчас ты здрав будешь.
Голова подкатилась к туловищу, стала как надлежит. Еруслан Лазаревич спрыснул
живой водой, и голова приросла к телу. Поднялся Росланей, такой большой и
матёрый — глядеть боязно.
— Ну, Еруслан Лазаревич, великую ты мне службу сослужил, век не забуду! И, если
понадобится, жизни для тебя не пожалею!
— Что об этом говорить,— сказал на то Еруслан Лазаревич.— Разве без твоего
меча-кладенца да мудрого совета мог бы я победить Огненного щита. Пламенного
копия и живую воду добыть. На вот возьми! — и подаёт ему меч.
А Росланей-богатырь отвёл его руки и проговорил:
— Нет, Еруслан Лазаревич, мой названый брат, меч тебе ещё пригодится.
— А ведь меч-то мне как раз по руке пришёлся,— сказал Еруслан Лазаревич,—
спасибо, любезный Росланей, названый брат мой.Ну, а теперь надо поспешать к
родителям.
— И мне надо идти своего коня искать,— промолвил Росланей-богатырь.— Видать,
где-нибудь недалеко отсюда пасётся. Конь верный, только он и может меня нести.
На том богатыри и распрощались. Росланей пошёл своего коня
искать, а Еруслан Лазаревич поехал в княжество Данилы Белого.
Как только приехал, вбежал во дворец, попрыскал живой водой
глаза, и сразу отец с матерью и король Картаус с боярами прозрели и так
обрадовались, что от великого счастья даже немножко поплакали.
Король Картаус в честь Еруслана Лазаревича завёл большой
пир-столованье. На том пиру все пили и ели и прославляли геройство и удаль
Еруслана Лазаревича.
Пир отпировали. И говорит богатырь своим родителям:
— Надобно мне побывать в Вахрамеевом царстве. Благословите в путь-дорогу!
— Ну что же,— промолвил Лазарь Лазаревич,— хоть и жалко расставаться, да, видно,
делать нечего. Мы с матерью теперь, слава богу, здоровы. Поезжай, коли надо!
Скорым-скоро собрался, снарядился, сел на своего Ороша
Вещего, и только пыль завилась за добрым молодцем.
Ехал Еруслан долго ли, коротко и попал наконец в Вахрамеево
царство.
Подъехал к стольному городу, смотрит: ворота крепко-накрепко заперты. Постучал.
На стук отозвались стражники:
— Кто таков? И чего тебе надобно?
— Зовут меня Еруслан Лазаревич, а приехал я к королю Вахрамею по доброму делу.
Ворота растворились, и, как только богатырь проехал, опять их
крепко закрыли. Он подумал; «Почему город держат на запоре?»
Царь Вахрамей встретил его ласково;
— Милости просим, добрый молодец! Не знаю, как звать-величать?
— Я из Картаусова королевства, сын князя Лазаря Лазаревича, а зовут меня Еруслан
Лазаревич. Много по свету ездил, во многих землях побывал, и захотелось ваше
государство навестить.
— Ах, вот ты кто1 — сказал царь Вахрамей.— Слава о твоих подвигах и геройстве,
любезный Еруслан Лазаревич, идёт по всем землям, по всем городам. Дошла она и до
нашего царства. И я рад дорогому гостю, но не могу утаить от тебя, что постигло
нас большое горе.
Повадился трёхглавый морской змей летать, людей поедать.
Оттого сидим мы взаперти, да ведь от крылатого чудовища городские стены — не
защита.
— Часто ли морской змей прилетает? — спросил Еруслан Лазаревич.
— Через каждые три дня. Сегодня он как раз прилетит и опять кого-нибудь унесёт,—
отвечал царь Вахрамей и прибавил: —Проходи, гость дорогой, в покои. Надо тебе с
дороги поесть, попить и отдохнуть!
— Спасибо! Но сперва надобно мне на морском берегу побывать, а уж потом и
отдохну,— сказал Еруслан Лазаревич.
С этими словами он вышел из дворца, вскочил на Ороша Вещего и
поехал из города на морской берег. Коня остановил, затрубил в боевой рог раз и
другой. После третьего раза поднялась на море большая волна, а вслед за тем
показался из воды трёхглавый морской змей. Все три пасти разинуты, зубы
оскалены, шестеро глаз злобой горят. Взглянул змей на берег и заговорил:
— В этот раз царь Вахрамей не стал меня дожидаться, а сам послал человека на
обед да ещё и коня в
придачу!
— А ты, проклятое чудовище, погоди раньше времени хвалиться, как бы не
подавиться! — крикнул богатырь.
И только успел змей на берег ступить, как Еруслан поскакал,
взмахнул мечом-кладенцом и с одного раза
отрубил две головы.
Перепугался змей, взмолился:
— Могучий богатырь, не предавай меня смерти, не руби моей остатней головы!
В Вахрамеево царство летать никогда не стану, а тебе богатый выкуп дам. Есть у
меня драгоценный камень невиданной красоты, такого на всём белом свете не
сыскать.
— Где же твой драгоценный камень?
— Сейчас достану!
С теми словами бросился змей в море и в скором времени
воротился, принёс и отдал богатырю драгоценный
камень неслыханной красоты.
Принял Еруслан Лазаревич подарок и прямо со своего коня
перемахнул змею на спину.
— Вези к Вахрамею во дворец и сам ему скажи, что никогда больше не будешь
нападать на людей!
Ничего морскому змею не оставалось делать, как только
повиноваться.
Повёз он богатыря в стольный город, а Орош Вещий вслед
побежал.
В городе и во дворце начался великий переполох, когда
увидели, как чужестранный богатырь приехал на морском чудище.
И Царь Вахрамей, и весь народ стали просить, уговаривать:
— Еруслан Лазаревич, не оставляй проклятого змея в живых. Сколько из-за него,
злодея, люди слез пролили. Сейчас-то он смирный, а когда ты уедешь, опять за
старое примется. Знаем мы его!
Богатырь перечить не стал, соскочил со змея и отсек у него
голову.
На двенадцати подводах вывезли горожане змея из города и
закопали в глубоком овраге.
Убрали чёрные флаги, что возвещали о беде-невзгоде, и весь
народ повеселел. А Вахрамей задал пир на весь мир. Созвал гостей со всех
волостей. Рядом с собой, на самое почётное место, посадил Еруслана Лазаревича,
принялся его потчевать:
— Ешь, пей, гость дорогой! Уж не знаю, чем отблагодарить тебя.
В ту пору из своих покоев вышла к гостям красавица царевна.
Взглянул на неё богатырь да так и обмер — до того была прекрасна Марфа
Вахрамеевна. «Отродясь не видывал краше,— подумал он,— век бы на неё глядел,
любовался».
И у Марфы Вахрамеевны сердце ёкнуло. Чинно она гостям
поклонилась, ещё раз глянула на Еруслана Лазаревича и глаза опустила — хорош,
пригож!
Пированье-столованье окончилось. Поблагодарили гости за хлеб,
за соль, распрощались и разошлись, разъехались. Тогда Еруслан Лазаревич и повёл
речь:
— Приехал я к вам, царь-государь, по доброму делу, по сватовству. Если бы ты
благословил, а Марфа Вахрамеевна пошла за меня замуж, так лучшей судьбы-доли мне
и не надобно!
— Любезный Еруслан Лазаревич, если дочь согласна, так и я рад с тобой
породниться. Теперь за тобой дело, Марфа Вахрамеевна,— повернулся он к
дочери.—Скажи, люб ли тебе жених? Зарумянилась девица-красавица, потупила очи
ясные и шёпотом промолвила:
— Я твоя и воля твоя, батюшка-царь-государь!А коли благословишь, так я согласна.
— Вот и хорошо! — весело сказал царь Вахрамей.—
Ай, по сердцу, по душе мне зять сыскался!
В царском житье, ни пива варить, ни вина курить — всего
вдоволь. В скором времени свадьбу сыграли, пир
отпировали.
И стал Еруслан Лазаревич жить-поживать со своей
молодой женой Марфой Вахрамеевной у тестя.
День за днём, неделя за неделей — так незаметно
почти целый год прошёл. Как-то раз говорит Еруслан Лазаревич Марфе Вахрамеевне:
— Надо съездить проведать родителей да и тебя показать отцу с матерью.
— Ox, рада бы я радёхонька поехать твоих родителей повидать и с тобой не
разлучаться, да ведь, сам видишь, нельзя мне теперь в дальнюю дорогу ехать, а
путь туда не близкий, не лёгкий. Навести их в этот раз один, только скорее
возвращайся. А на тот год уже всей семьёй поедем. И помни, как поедешь мимо
Девьего царства, станут тебя звать погостить, смотри не заезжай. Если заедешь,
околдует тебя Царь-девица.
— Ну что ты! Зачем мне в Девье царство заезжать? Потом подал ей золотой перстень
с тем драгоценным камнем, что от морского змея получил:
— Если сын у нас родится, отдай ему, когда он в возраст придёт. И пусть ни днём
ни ночью перстня этого с руки не снимает.
Затем собрался, снарядился и отправился в путь-дорогу.
Едет Еруслан Лазаревич да едет. День прошёл, и другой прошёл.
На третий день видит — раскинулся перед ним сад, глазом не охватить. В том саду
великолепный дворец стоит, золотой крышей на солнышке горит. Окна во дворце
хрустальные, наличники замысловатой резьбой изукрашены.
Только поравнялся с садом, как вырыснул кто-то на коне из
ворот. Вгляделся Еруслан Лазаревич и увидел:
скачет к нему поленица удалая, на коне сидит как влитая. Глаза у поленицы
соколиные, брови чёрного соболя, личико белое, румяное, из-под шлема спадают
косы русые до пояса. Заговорила, словно реченька зажурчала:
— Ведь я тебя, добрый молодец, из окошечка увидала. Чего ради едешь мимо, к нам
не заворачиваешь попить-поесть, коня накормить, побеседовать?
— Спасибо, Царь-девица, недосуг мне. Еду отца с матерью навестить,— отвечал
Еруслан Лазаревич. Сам глядит на поленицу — глаз оторвать не может.
— Что за недосуг! — молвила Царь-девица.— Не торопись ехать, торопись коня
кормить, скорее приедешь куда надо.
И улыбнулась, будто летним ласковым солнышком обогрела.
Сразу позабыл богатырь про женин наказ, повернул коня и
стремя в стремя поехал с Царь-девицей в чудесный сад.
В Девьем государстве девицы-красавицы — одна другой краше, а
прекраснее всех сама Царь-девица, удалая поленица.
Еруслану Лазаревичу тотчас жаркую баню натопили. Намылся он,
напарился. Стала Царь-девица угощать его винами заморскими, медами стоялыми,
всяких кушаньев на стол наставила.
Напоила, накормила, начала на лютне играть да своим тонким
нежным голосом подпевать.
Слушает добрый молодец, не наслушается, глядит на
Царь-девицу, не наглядится. Потом набежало во дворец множество девиц и почали
песни петь, хороводы водить.
В песнях, плясках да забавах год прошёл и другой прошёл. А
Еруслану Лазаревичу думается: «Ох, долго загостился! На часок заехал, а прожил
два дня». Стал было Царь-девицу благодарить:
— Пора мне ехать!
А она принялась уговаривать, ласковыми словами улещать:
— Свет Еруслан Лазаревич! Не покидай меня, не езди, останься!
— Нет, надо мне родителей повидать!
— Успеешь с отцом, с матерью свидеться! Побудь хоть недельку, утешь меня!
Поддался добрый молодец на уговоры да на ласку. Резвые ноги
будто к месту приросли. Остался в Девьем царстве. Ему кажется — неделя прошла,
ан восьмой год на исходе.
Вскоре после того как уехал Еруслан Лазаревич, Марфа
Вахрамеевна родила сына. Дали ему имя Еруслан Ерусланович.
Родился Еруслан Ерусланович крепким да сильным и с первых
дней стал так быстро расти и матереть, что на втором году казался
двенадцатилетним подростком. А когда исполнилось семь лет, стал он могучим
богатырём. Не находилось ему в поединках во всём государстве равного по силе и
сноровке. Всех побеждал. Однажды спрашивает Еруслан Ерусланович у матери:
— Скажи, сударыня матушка, где мой батюшка Еруслан Лазаревич? Говорили, будто
уехал он в Картаусово королевство к дедушке с бабушкой. Не приключилось ли в
пути-дороге с ним чего? Благослови, я поеду батюшку разыскивать.
Заплакала Марфа Вахрамеевна:
— Ну, куда ты поедешь, как опричь своего царства нигде не бывал, ничего не
видал. Отец уехал и не иначе как попал в Девье царство. Околдовали, зачаровали
там его, и нет оттуда возврату. А ты и вовсе погибнешь!
Не вникает в это Еруслан Ерусланович, знай стоит на своём.
— Всё равно поеду, батюшку Еруслана Лазаревича разыщу и привезу домой.
Видит Марфа Вахрамеевна — не уговорить ей сына, и сказала:
— Ну, будь по-твоему, поезжай, только возьми вот этот перстень и не снимай его с
руки ни днём ни ночью.
И надела на палец Еруслану Еруслановичу золотой перстень с драгоценным камнем,
подарком морского змея.
Царь Вахрамей тоже долго отговаривал внука, а под конец рукой махнул:
— Поезжай!
Скорым-скоро Еруслан Ерусланович снарядился и стал прощаться.
Царь Вахрамей, Марфа Вахрамеевна и все нянюшки, мамушки, сенные девушки вышли
его провожать. Видали, как на коня садился, да не видели, как укатился.
Только пыль столбом завилась за добрым молодцем.
Ехал он долго ли, коротко ли — вёрсты тогда были не
мерянные,— и на третий день поутру раскинулся перед ним громадный чудесный сад,
а в саду дворец с золочёной крышей и хрустальными окнами. «Это и есть Девье
царство»,— подумал молодой богатырь. Подъехал к воротам и вскричал громким
голосом:
— Посылайте поединщика, а не то ворота порушу!
Услышала Царь-девица и спрашивает:
— Кто такой в ворота ломится, поединщика требует?
— Приехал какой-то чужестранный витязь, совсем ещё, видать, молодой,— отвечает
богатырь, что стоит стражником у ворот.
— Поезжай без промедления да хорошенько проучи его, невежу! — приказала
Царь-девица. Богатырь из ворот выехал и закричал:
— Кто ты такой, молодой невежа? В ворота ломишься да ещё поединщика требуешь!
— А вот когда съедемся, узнаешь, какой я есть невежа! — крикнул в ответ молодой
наездник.
Съехались, и Еруслан Ерусланович лёгким ударом с первого раза
вышиб богатыря из седла.
— Смерти тебя предавать не стану! Ступай скажи Царь-девице: пусть пошлёт
поединщика. Не к лицу мне с таким, как ты, силами меряться!
Побитый богатырь воротился, рассказал про могучего витязя.
Царь-девица пошла будить Еруслана Лазаревича :
— Встань, пробудись, мил-сердечный друг! Приехал какой-то чужестранный младой
богатырь и требует поединщика. Жалко будить тебя, да делать нечего. Ведь только
на тебя и вся надежда!
Еруслан Лазаревич поднялся, надел боевые доспехи, оседлал
Ороша Вещего и выехал в чистое поле, в широкое раздолье.
Съехались они и так сильно сшиблись, что кони сели на задние
ноги, а богатыри никоторый никоторого не ранили. Повернули коней, разъехались и
стали снова съезжаться.
«По виду совсем ещё юноша, а никому не уступит силой да
боевой сноровкой»,— подумал Еруслан Лазаревич.
Когда съехались во второй раз, опять сшиблись мечами. Еруслан
Лазаревич ударил с такой силой, что поединщик не удержался в седле и упал с коня
на сыру землю. А Орош Вещий сразу ступил ему на грудь. Глянул Еруслан Лазаревич
на богатыря и заметил — что-то блеснуло у юноши на руке. Ещё взглянул, узнал
свой перстень, и пало ему на ум: «Уж не сын ли мой?» Спрашивает:
— Скажи, какого ты роду-племени, как тебя по имени зовут, величают по отчеству?
— Если бы мой конь ступил тебе на грудь, я не стал бы спрашивать, выпытывать у
тебя ни роду, ни племени, ни про отца, ни про мать, а отрубил бы напрочь голову!
— Не хочу я твою молодую жизнь губить,— проговорил Еруслан Лазаревич. — Только
скажи, кто твои родители и как тебя зовут?
— Моя мать — Марфа Вахрамеевна, а отец — славный могучий богатырь Еруслан
Лазаревич. Меня зовут Еруслан Ерусланович.
Еруслан Лазаревич тотчас с коня соскочил, поднял молодого
витязя, крепко обнял его и говорит:
— Вот как мы встретились, мой сын дорогой! А сколько тебе лет?
— Мне исполнилось семь лет, восьмой пошёл. Захотелось тебя разыскать. И вот как
привелось встретиться.
«Как же так? — подумал Еруслан Лазаревич.— Гостил я в Девьем
царстве всего одну неделю с небольшим, а сыну теперь уж восьмой год пошёл?»
Потом сказал:
— Поедем поскорее, сын дорогой, в Вахрамеево царство.
Сели на коней и поехали домой. Много было радости, когда
Марфа Вахрамеевна и царь Вахрамей встретили богатырей. Устроил царь Вахрамей пир
на весь мир. А когда отпировали, он сказал:
— Слушай, Еруслан Лазаревич, зять мой любезный, стал я стар, совсем одолели меня
недуги да немощи. Становись на престол и правь царством, а я на покое буду век
доживать!
— Так-то оно так,— отвечал Еруслан Лазаревич,— по белу свету я наездился, с
копьём долгомерным да с мечом-кладенцом натешился и царством править согласен.
Только есть у меня забота: про отца с матерью ничего не знаю. Повидаться охота,
а от царских дел недосуг туда ехать.
— О том тужить-горевать нечего,— Вахрамей говорит,— есть у тебя теперь замена.
Еруслан Ерусланович съездит в Картаусово королевство, поклон отвезёт да в гости
их к нам пригласит.
И вот заступил на престол Еруслан Лазаревич, а Еруслан
Ерусланович уехал в Картаусово королевство.
Много ли, мало ли времени прошло, воротился Еруслан
Ерусланович домой, а с ним приехали и родители Еруслана Лазаревича.
На радости завели пир на весь мир. Я на том пиру был, мёд да
пиво пил, обо всём этом узнал да и рассказал.
Посмотрите
содержание сайта Продолжим
знакомиться
Слайд-шоу
Продолжим знакомиться
|
